|
|
«Труды Саратовской ученой архивной комиссии.
Сердобский научный кружок краеведения и уездный музей»
Развлечения
Увлекалась детвора качелями, которые устанавливались на Базарной площади. На столбах развешивались динамики, через них звучали популярные в то время песни: «Тишина», «Красная розочка» «Джони», «Мари», «Мишка».
Наскоро сделав уроки, выпросив у матери 20 – 30 копеек, я бежал к площади. Друзья уже там. Очередь длинная. Отстояв ее, с заветным билетиком подходили к контролеру, занимали свободную лодочку и начинали раскачиваться. Взлетали выше крыши рынка. Души замирала в полете, но стук тормоза о днище прерывал его, надо идти на посадку. Слегка покачиваясь, выходили и снова занимали очередь за билетом.
В школе и на улице среди мальчишек шло повальное увлечение игрой «бе-бе». «Бебешка» - это волосатая кожа с пришитым книзу кусочком свинца. Надо было изогнутой в колене ногой этой штуковиной настучать как можно больше ударов. Кто больше, тот и победитель. Побежденный должен был пять раз прокукарекать. Учителя нещадно боролись с «глупым» увлечением, отбирали игрушку, но мы снова ее делали и снова играли.
На определенное время в моду вошла и игра в «чику», с денежной мелочью. Из монет составляли пирамиду и с расстояния пяти метров битой старались разрушить ее. Кто разрушил, имел право первым ударять по монетам битой. Если монета переворачивалась на «орла» – значит, выигрывал ее. Игра считалась хулиганской, и мы старались не попадаться на глаза взрослым.
Плот
Что значила река Сердоба для детей моего времени, объяснения не требуется. Летом на ней пропадали с утра до вечера.
Мы жили тогда на углу улицы Красноармейской и Аптекарского переулка. Дорога к реке была прямая, оттого и место купания называлось «на прямках». Пляж отменный. Песок белый, мелкий. Глубина реки местами была «по ручки», т.е. с головой и вытянутыми руками кверху. Нырять с обрыва противоположного берега – одно удовольствие.
Как-то одному из мальчишек нашей ватаги пришла мысль сделать плот и сплавиться до села Куракина. Путь не близкий, но увлекательный. Затея всем понравилась. Началось обсуждение. Решили строить из бревен, соединяя их скобами, или связать веревками. Веревочный вариант отклонили сразу, а на скобы собрали деньги и купили их в магазине дяди Гриши на базаре. Встал вопрос бревен. Решили, если каждый из нас добудет по бревнышку, а нас было шесть человек, то будет хороший плот, а если по два – то флотилия для всей команды.
На заготовку стройматериала ушла неделя. Кто на тачке, кто на велосипеде свозили бревна. Работа закипела. Вокруг столпилась малышня, да и проходящие мимо взрослые останавливались посмотреть на нас, корабелов. Кто советы давал, кто подшучивал, а мы, серьезные, продолжали свое дело: подгоняли пилами бревна по одному размеру, соединяли с торцов скобами. Выяснилось, что без веревки все же не обойтись. Нашли ее и обмотали бревна для крепости. Плот впечатлял, но оказался не подъемным. До воды метров десять. Сели думать. Кто-то предложил тащить его за веревку по-бурлацки, кто-то двигать вагами, кто-то кантовать. Не подошло, тяжело. Тогда воспользовались длинными остатками бревен как колесами, и на них покатили наше детище. Вот она, желанная вода! Вода, водой, да не тут-то было. Тяжестью плот так сел на мель, что ни с места. Опять затруднения. Раскачивая, и выгребая из-под него песок, кое-как плот удалось вывести на глубину. Его тут же подхватило течение. Придержали. Как у пиратов, у нас был флаг: длинный шест и на конце черный лоскут с нарисованными черепом и двумя перекрещенными костями.
Мне, как самому легкому из команды, доверили испытания и помогли влезть на бревна. Зрительский восторг подогревал нетерпение. С флагом в руке я пел. "Прощайте, товарищи! С богом: Ура! Кипящее море под нами!" В широких трусах, с облупленными от загара плечами и носом, я, наверное, не производил впечатления опытного морского волка, но крики "Ура!", сочувствующих на берегу, подбадривали.
Наконец плот отпустили. Я ликовал, но не долго. Не успев отплыть и несколько метров, как почувствовал, что погружаюсь в воду, и представил себя капитаном Немо на «Наутилусе», уходящем в морскую пучину. Оказывается, тяжесть плота превзошла его плавучесть.
– Валерка! Тонешь! Прыгай в воду! – раздавались с берега крики.
>Я не реагировал. Погружение продолжалось. Тогда мой старший брат, сложив руки рупором, приказал оставить тонущий корабль. Верный морским традициям, я сорвал с шеста флаг, засунул под резинку трусов и нырнул.
Плот, едва видневшийся из-под воды, подхваченный течением, проскочил под мостом через Сердобу и скрылся за поворотом. Мы не бросились за ним. Желание построить новый плот у нас больше не возникло.
По ягоды
Нельзя наше босоногое детство представить без походов за ягодами. Их в округе было изобилие, особенно под селом Салтыково или Чесночном, затерявшемся среди леса на берегу реки. За земляникой, этой удивительной по запаху и вкусу ягодой, мы иногда ходили в березовую рощу под Секретарку. Сюда же осенью наведывались и за грибами: подберезовиками, опятами, лисичками; попадались и белые. Соседями с рощей были остатки мачтовых сосен. Стволы ровные, гладкие, золотистого цвета смолисто пахли. Чтобы попасть в рощу шли дорожкой через поле. Кое-где, среди овса голубели брызги неба – васильки, перезвон колокольчиков стоял над землей.
Много лет спустя я заехал в рощу. Недавний дождь размыл дорогу, машина юзила, но стремление попасть туда, победило желание вернуться назад. Оставив машину на обочине, пошел своим ходом. Березы постарели, заскрипели, некоторые упали, покрылись мхом. Память, память...
Как-то мы узнали, что в студеновском овраге, примерно в десяти километрах от города, полно ягод. Дорога дальняя. В одних трусах, босиком оттопать такое расстояние под палящим солнцем было трудновато, но решились. Кто с бидончиками, кто со стеклянными банками в авоськах, двинулись на промысел.
Окраина города – улица Рабочая, осталась позади. Справа вдалеке виднелся лес, у горизонта темной чертой обозначилась лесопосадка вдоль железной дороги.
Дождя давно не было. Земля растрескалась. В трещинах иногда мелькали ящерицы. Хотелось пить, но мы не подавали вида. За разговором не заметили, как дотопали до желаемого оврага. Свернули налево у моста и оказались у стойла коров. Шла дневная дойка. Лица доярок, увидевших нас, босоногих, голопузых, в такой глуши, вытянулись от удивления. Немолодая тетушка предложила молоко. Мы не отказались. Большая алюминиевая кружка прошла по кругу раз, другой. Доярка, глядя на нас, почему-то заплакала. Что-то, видимо, вспомнилось ей. Шумно поблагодарив, как муравьи, мы разбрелись по склону оврага. Из-за жары клубника подсохла, но аромат ее бил в нос. Ягода по ягодке и посуда заполнилась. Не забыт и живот.
Отдохнув у родника, напились, сполоснув лица, пошли обратно. Дорога домой всегда, кажется короче. Но не для нас. Какая-то внутренняя тревога заставила ускорить шаги. Шли и оглядывались. Бледно-голубая дымка затягивала солнце, небо будто бы выцвело, порывы ветра стали прохладными. Поле пшеницы шелестело и казалось морем с большими волнами. Провода между столбами гудели. Стрижи вились над дорогой. Стрекозы, козявки попрятались.
Чем больше мы торопились, тем быстрее, как казалось, нас преследовали тучи. Из-за леса выскакивало одно облачко за другим. Какая-то сила соединяла их в пласт темного цвета. Как только ударил гром, мы побежали изо всех сил. Где уж там! Потоки дождя накрыли.
Гром гремел безудержу, молнии прошивали небо. Страх овладел нами. Бидончики, банки мешали бегу, ягоды рассыпались. Трусы давно промокли, кожа стала гусиной. Я прыгнул через очередную лужу, но порыв ветра оказался таким сильным, что подхватил меня, и пронес над ней. Не удержавшись на ногах, упал. Старший брат помог встать, и за руку потащил вперед. Один из нас, кто не помню, сел у телеграфного столба и что есть мочи завопил: «Ой, мамочка, папочка, прощайте! Конец света!» Мы не оставили друга, а, подхватив под руки, побежали вместе.
Наконец-то в дымке дождя показался город. Только подбежали к первым домам, как гроза сбавила силу, а потом и вовсе затихла. Вниз по Ленинской текли потоки воды. Улица парила. Чумазые, мокрые, явились домой. Мать, напуганная грозой и долгим нашим отсутствием, запретила дальние походы. На мытье отправила в баню, где собралась вся наша компания. Потом мы долго вспоминали студеновские ягодки и смеялись над "концом света".
~ 13 ~
|
|
