Кладбище Сердобска
Кладбище наше не уступить столичному; трудами нашего ктитора1 И. И. Попова воздвигнута прекрасная ограда, прелестныя часовни, клумба ароматическихъ цвѣтовъ, такая масса цвѣтовъ, душистыхъ, прелестных, дорожки утрамбованы, скамейки, балясины и уютная церковь, — такъ все манить къ кладбищу и какъ будто и покойникамъ веселѣе тамъ лежать…
Жозефина Слѣпцова
Городъ Сердобскъ, 1889 годъ
«Русская старина» 1890 годъ, январь, томъ LXV
Сердобское кладбище представляетъ собой счастливое исключенiе не только въ отношенiи порядка и чистоты, но и, — какъ бы это выразиться? — въ отношенiи кладбищъ вообще.
Прежде всего это вовсе не кладбище, по крайней мѣрѣ, вовсе не подходитъ подъ то понятiе, которое мы составили себѣ о кладбищахъ вообще.
Памятниковъ почти не видно, они не брасаются въ глаза, и уже подъѣзжая къ нему, посѣтителю кажется, что онъ видитъ передъ собой не то усадьбу, не то загородный садъ, съ красивой оградой, башенками и вычурными рѣзными воротами, выкрашенными въ пестромъ русскомъ стилѣ; внутри прорѣзаны канавы съ водой, берега обложены дерномъ, подстриженнымъ а l'anglaise, тамъ и сямъ перекинуты изящные деревянные мостики, вдоль дорожекъ, капризно извивающихся, разставлены скамейки на перекресткахъ, устроены разныя арки, бесѣдки; тамъ и сямъ устроены клумбы и затѣйливыя куртины изъ цвѣтовъ, увѣнчанныя яркими столбиками съ разноцвѣтными зеркальными шарами...
Словомъ, это скорѣе «Аркадiя», «Ливадiя«, «Кинь-грусть« — все что угодно, но только не кладбище; къ довершенiю сходства въ одномъ мѣстѣ кладбища у канавки разставлены столики, и сердобская публика, лишенная въ городѣ всякой растительности, пользуется кладбищемъ, какъ мѣстомъ гулянья и поминковъ съ выпивкой и закуской; недостаетъ только музыки...
Влюбленныя парочки также находятъ въ немъ уютный прiютъ, и мѣстныя львицы, надо полагать, твердо усвоивъ себѣ принципъ:
«Мертвый, въ гробѣ мирно спи;
Жизнью пользуйся, живущiй», —
не смущаясь мрачнымъ сосѣдствомъ, беззаботно воздвигаютъ алтари богинѣ любви на саркофагѣ имѣющагося тамъ склепа одного почившаго сановника, начертывая на немъ (то-есть на саркофагѣ, а не на сановникѣ) влюбленною рукой дорогiя имена и пламенныя слова любви въ стихахъ и прозѣ.
Бѣдный! что онъ долженъ былъ перечувствовать, и что онъ могъ поразсказать бы о происходившемъ надъ его головой... si les morts pouvaient parler!..2
Кладбище это было приведено въ свой теперешнiй видъ мѣстнымъ купцомъ Поповымъ и поддерживалось на его собственныя средства.
Оно было его дѣтищемъ и долгое время единственнымъ предметомъ его заботъ; тамъ проводилъ онъ почти все свое свободное время и не останавливался ни передъ какими затратами на украшенiе излюбленнаго имъ кладбища.
Своеобразный вкусъ, но de gustibus non est disputandum...3
Увы! веселая обстановка кладбища привела его устроителя и хранителя къ неожиданному и трагическому концу: онъ не дождался, когда всесокрушающее время переселитъ его грѣшное тѣло въ облюбованное имъ мѣсто, не захотѣлъ ждать и ускорилъ конецъ, пустивъ себѣ въ одинъ прекрасный день пулю въ лобъ.
По крайней мѣрѣ, въ бытность мою въ Сердобскѣ, мнѣ говорили, что видимой причины для самоубiйства не было, и причина его смерти остается загадкой...
Вл. С. Марковъ
Историческiй вѣстник, мартъ, 1903 годъ
По прихоти ктиторa клaдбищенской церкви купцa Поповa нaше городское клaдбище имело вид увеселительного сaдa.
Вдоль рaсчищенных aллей нaсaжены были пионы и георгины, устроенa роскошнaя клумбa с фонтaном посредине, повсюду понaстaвлены декорaтивные aрки с зaтейливой резьбой, вырыт пруд, через который перекинут был фигурный ступенчaтый мостик, тоже со всякими узорaми и скaмейкaми для отдохновенья.
Могилы где-то в стороне и не лезут нa глaзa.
Клaдбище густо зaросло вязaми и березaми, сиренью и aкaцией и служило излюбленным местом для прогулок.
Н. В. Кузьмин
Кркг царя Соломона, 1964 год
_______________________________
1 Ктиторъ – церковный староста
2 Если мертвые могли говорить
3 О вкусахъ не спорятъ
|
