Новые работы Н. В. Кузьмина
В последнее время особой популярностью стали пользоваться книги, иллюстрированные мастером книжной графики Н. Кузьминым, встретившим в 1960 году свое семидесятилетие в полном расцвете творческих сил.
В 1953 – 1960 годах Н. Кузьмин иллюстрировал и оформил «Графа Нулина» А. Пушкина (Гослитиздат, 1959 г.), «Записки сумасшедшего» Н. Гоголя (Гослитиздат, 1960 г.), сделал рисунки к «Оскудению» С. Терпигорева (Гослитиздат, 1958 г.) и к «Китай-городу» П. Боборыкина («Московский рабочий», 1960 г.).
Кроме этих работ художник несколько обновил для нового издания отдельные рисунки к «Левше» Н. Лескова, оформил для книжной выставки в Лейпциге разворот к пушкинскому стихотворению «К Чаадаеву».
Чем же объяснить возросший интерес к произведениям этого мастера именно в последние годы?
Ведь его творчество известно уже более сорока лет, и еще в 1932 году был издан «Евгений Онегин» А. С. Пушкина с иллюстрациями Кузьмина, выполненными в духе рисунков самого Пушкина, которые привлекли внимание широкой общественности и породили горячие споры.
Эти иллюстрации были девять раз переизданы в других странах, причем в некоторых изданиях полностью сохранены не только рисунки, по и верстка книги.
Существует много оснований для того, чтобы заново оцепить творчество Н. Кузьмина, и одно из них — несомненный рост художника, плодотворное развитие лучших сторон его дарования и метода, особенно ярко сказавшиеся именно в последних работах.
Действительно, сравнивая рисунки к «Графу Нулину» и «Запискам сумасшедшего» — наиболее удачные и зрелые работы последнего времени — с лучшими иллюстрациями Кузьмина прежних лет — к «Евгению Онегину» и «Маскараду», нетрудно обнаружить, что в новых его работах рисунок приобрел реалистическую полноту и выразительность.
При легкости и свободе линии, всегда свойственных художнику, прежняя недосказанность уступила место более полной и ясной трактовке формы.
Но не только совершеннее и правдивее стал язык и форма произведений — более глубокими и полнокровными стали сами создаваемые художником образы.
При первом взгляде, например, на рисунки к «Графу Нулину» представляется облик и легкомысленного графа, и миловидной кокетливой Наталии Павловны, и ее мужа, глуповатого помещика, целиком занятого охотой.
Лица, одежда, жесты, обстановка изображены настолько выразительно, что мы легко познаем через них сущность и характер персонажей.
Именно характерность стала отличительной чертой новых иллюстраций Кузьмина.
Четко проявилось это новое для творчества художника качество в его трактовке персонажей «Записок сумасшедшего» Н. В. Гоголя.
Особенно удачен образ Софи, которую художник изобразил такой, какой видел ее в своем воображении бедный, тронувшийся чиновник — с большими, не мигающими, как у куклы, глазами, с сахарными полными губками, с бантом в завитых волосах, в белом пышном платье.
Величествен в представлении Поприщина директор, который никогда не скажет лишнего слова и важность которого так и сияет на его лице и во взоре.
На рисунках директор — это сановник в роскошном халате или во фраке с орденом на шее и с неизменной сигарой в руках.
Характер рисунков меняется, когда Кузьмин переходит к изображению мелких чиновников, санитаров, больных и, наконец, самого Поприщина.
Он особенно выразителен: болезненно-патологический элемент в образе, созданном Гоголем, не играет у Кузьмина той большой роли, какую придавали ему в предреволюционное время.
«Надо было заново внимательно прочитать «Записки сумасшедшего«, — рассказывал Кузьмин, — чтобы освободиться от этого гипноза актерских образов, которые в десятках разных фотографий с поз и гримас Андреева-Бурлака были известны с детства.
Тогда вместо патологически рычащего декламатора предстал настоящий гоголевский Поприщин, несчастный чиновник, из той же компании «бедных людей», что и Акакий Акакиевич Башмачкин и Макар Девушкин«.
В иллюстрациях Кузьмина мы действительно видим униженного человека, всю жизнь выполнявшего при своем начальнике роль слуги.
Художник нарисовал его неуклюже-уродливым, в одежде, висящей мешком, то врывающимся в изящную спальню Софи во время ее туалета, то валяющимся одетым на кровати и погруженным в мечты о Софи, то объявляющим прислуге Мавре и чиновникам, что он — испанский король.
Рисунки, изображающие Поприщина в больнице, полны скорби и человеческой боли.
Страдания бедного умалишенного чиновника, не понимающего, за что его мучают, раскрыты с большой убедительностью.
Последний в книге рисунок полон драматического содержания: вокруг устало кричащего от боли человека мелькают картины России, с ее лесами, деревьями, верстовыми столбами на дорогах, с луной и звездочкой на небе, с окошком в родном доме, в котором виднеется печальное лицо любимой матушки.
Н. В. Кузьмин. Иллюстрация
С. Терпигорев (С. Атава) «Оскудение». т. 1
Москва, Гослитиздат, 1958 г.
|
Ясно выражен характер персонажей и в рисунках к двум томам «Оскудения» С. Терпигорева.
По существу, в них Кузьмин впервые в своем творчестве приходит к острой сатире, заменившей тонкую иронию, свойственную многим его прежним произведениям.
В иллюстрациях к «Оскудению» дана злая сатира на представителей оскудевшего дворянства и на новых хозяев пореформенной России — купцов и кулаков.
В произведениях Кузьмина счастливо соединились искусство иллюстратора и мастерство оформителя книги.
Обращаясь к общему оформлению его книг, мы обнаруживаем прежде всего графическую цельность иллюстраций и их пластическую связь со шрифтом, обложкой, заставками.
Художник решает иллюстрации так, что они не воспринимаются как отдельные картинки, искусственно включенные в книгу, — он находит средства слить изображение с листом книги.
Почти всегда Кузьмин избегает рамки, поэтому границы даже страничных рисунков у него неопределенны или лишь иногда намечены очень слабым дополнительным цветом (плашкой).
Так, например, решены рисунки к «Графу Нулину».
Однако и здесь, и особенно в иллюстрациях к «Запискам сумасшедшего», само изображение никогда не обрамляется, благодаря чему рисунок свободно держится на белой плоскости листа.
Художник избегает в рисунках слишком резких графических контрастов, даже при выражении драматических образов, как, например, в последнем рисунке к «Запискам сумасшедшего».
Можно сказать, что цветовая амплитуда в его работах ограниченна, по в этом умышленном самоограничении — тонкое понимание целостного организма книги.
Не только иллюстрации, но каждый элемент книги, оформленной Кузьминым, пронизан этим чувством художественного единства.
На желтом фоне суперобложки «Записок сумасшедшего» художник изобразил Софи и ее жениха, собачек, императора и королеву испанскую.
Все эти эфемерные образы даны такими, какими они представляются помраченному сознанию Поприщина.
Н. В. Кузьмин. Суперобложка
|
Хаотичные, нервные линии на форзаце еще более усиливают ощущение тревоги и какой-то бессмыслицы.
В титуле, а затем в фронтисписе, которые обычно в книге выполняют роль увертюры, Н. Кузьмин раскрывает в самой общей форме и сюжет и художественную идею литературного произведения.
В фронтисписе художник углубляет образ Поприщина, показывая его человеком несчастным и душевно потрясенным.
Затем идут рисунки в тексте, которые, чередуясь со страничными иллюстрациями, следуют литературному содержанию книги, изображают события, действующих лиц, переживания героя.
Иначе подошел Кузьмин к иллюстрированию и оформлению «Графа Нулина» А. С. Пушкина.
Эту небольшую поэму художник стремился оформить так, чтобы книга напоминала современное Пушкину издание.
Фон суперобложки имитирует широко распространенный во времена Пушкина узор форзацной бумаги.
Строгий шрифт заглавия и черная плашка с изящной белой рамкой соответствуют характеру оформления русской книги начала XIX века.
Размещение текста и рисунков на страницах также отвечает этому замыслу.
Но, создавая иллюзию старой книги, художник вполне современен в самом характере графического изображения.
Нервная и изысканная линия Кузьмина возникла на основе дальнейшего развития графического языка, с одной стороны, импрессионистов, с другой — художников «Мира искусства», которые были особенно близки Кузьмину в период его творческого формирования.
Усвоив высокую культуру и принципы книжной графики мирискусников, он преодолел бердслеевскую сухость и условность линии, свойственную мастерам «Аполлона», и почувствовал необходимость более экспрессивной формы.
Иллюстрации Кузьмина, как и все элементы оформления его книг, насыщены образным содержанием, связанным с литературным текстом, и в то же время они всегда декоративны и служат задаче украшения книги.
Поскольку эти две наиболее существенные стороны книжной графики органически соединены единым художественным замыслом и творческой личностью мастера, мы воспринимаем книги, оформленные и иллюстрированные им, как целостное, гармоничное произведение.
На этой основе, собственно, и строится наша эстетика книжной графики, развивается культура советской книги.
В. Костин
Н. В. Кузьмин. Иллюстрация
Н. Гоголь «Записки сумасшедшего»
Москва, Гослитиздат, 1960 г.
|
