Периодические издания на часовую тему

Часы и архиереи
Чей иронический и смелый ум впервые соединял часы в нашей стране с архиереями?
Поговорка, как все поговорки, уже безымянна... Мы уже настолько привыкли к ней, что ни у кого она, конечно, не вызывает удивления.
Представьте себе такую картину: поезд а дальнего следования задерживается на маленькой пропыленной станции. Машинист, после основательной перебранки и явно недовольный станционными порядками, говорит тоном полнейшего пренебрежения:
— Часы-ы ваши, как архиерейские галоши!..
Он идет объясняться к начальнику станции и при этом вытаскивает за ремешок свои карманные часы. Но тут наступает пора для удивления: на крышке его часов выгравировано — НКПС, номер часов и 1929 год, — а на циферблате, там где ставили свои марки иностранные фирмы, расположились в две строки крошечные буквы: «Гострест Точмех /по заказу НКПС».
Вы начинаете припоминать: действительно газеты сообщали о крупном заказе НКПС... Но разве у нас уже есть свои часовые фабрики?!
Нет, фабрик еще пока нет. Фабрики только строятся. Но заказ НКПС, оказывается, уже выполняется сборочной часовой мастерской Треста Точной Механики, которая работает сейчас на импортной фурнитуре.
Нет случайностей на свете. И то, что мастерская это помещается на Малой Ордынке в особняке знаменитого москворецкого купца Коптелина, — объясняется просто недостатком подходящих для мастерских помещений в Москве. Трудно, однако, избавиться от мысли, что именно случай, великий шутки, свел в этом особняке лицом к лицу страну архиерейских галош со страной индустриализации и безупречно точных часов.
Купец Коптелин, владелец завода, поставлявшего свечки для московских церквей, любил старо-русский стиль. Он соорудил фантастичную и безвкусную боярскую печурку в главной комнате своего особняка. Цветные полукруглые окошечки, подобные окошечкам княжеских теремов, светятся во внутренней стене ее. Тяжелые дубовые двери, украшенные застежками, напоминают переплеты старинных молитвенников. На деревянной обшивке стен национальный зверь — бесхвостый толстоногой медведь изогнул манерно, как лебедь, свою мохнатую шею. Облик застойной, расплывчатой жизни, управлявшейся архиерейскими галошами, жизни, наполненной религиозными легендами, враньем, старовечной русской пошлостью, можно угадать во всем — в архитектуре, в расположении комнат, в колонках, поддерживающих подставки для божниц.
Сейчас в этих маленьких комнатах в два ряда стоят высокие некрашенные столы, на столах стрекочут часовые механизмы. Часовщики, — но трудно придумать острей контраст, чем производственное совещание часовщиков здесь под низеньким деревянным потолком трапезной купца Коптелина.
Тресту Точной Механики нужен кадр квалифицированных рабочих для новых часовых предприятий. Тресту не нужны часовщики-ремесленники, ему нужны часовщики-производственники. В коптелинском особняке идет борьба с технической отсталостью и консерватизмом, — костяк советской часовой индустрии создается в коптелинской трапезной, украшенной символическими медведями.
B 1930 году нас начнут работать две больших часовых фабрики. Одна строится на Ленинградском шоссе подле завода «Мемза». Корпус другой уже возведен в Coкольниках, на Стромынке подле завода «Геофизика». На Сокольническую фабрику перейдет этот кадр квалифицированных часовщиков из сборочной мастерской треста. Фабрика будет выпускать высокие сорта точных карманных и наручных часов. При односменной работе она даст в первый год 200 тысяч точных часов, — какой удар повсеместным и широко распространенным «архиерейским галошам»!
По традиционным опаздываниям в учреждения, в театры, на совещания, на лекции и к поездам, по деревенскому обычаю зимой и летом «жить по солнцу» — ударит вторая фабрика, возникающая на Ленинградском шоссе. В первый год своей работы она даст нашим площадям, предприятиям и учреждениям 4 тысячи электро-часов, в помощь труддисциплине она выпустит 600 тысяч будильников и пошлет в деревню полтора миллиона стенных часов и полмиллиона дешевых карманных часов. Она будет первой большой часовой фабрикой в СССР эта фабрика «крупных и дешевых часов»
Замой обе фабрики получат оборудование из Америки. Маленькие и сложные машины, изготовляющие различные части часового механизма, потребуют особых и специальных навыков от рабочих, от фрезеровщиков, сверловщиков, автоматчиков, токарей, которые у положат начало советскому часовому производству.
Вопрос о рабочей силе для часовых предприятий уже сейчас стоит во весь рост. Фабрикам нужно 3.745 человек вместе со служащими и мастерами. Эти 3.745 человек нужно отобрать, обучить, подготовить, — каждого работника для часового производства нужно, в полном смысле слова, создать,потому, что у нас их до сих пор не было...
Особыми качествами должен обладать часовщик. У него должен быть тонкий слух, ибо машина так мелка, что дефекты ее работы придется научиться устанавливать по тем или иным оттенкам ее пчелиного жужжания. Внимание, уравновешенность, точность, аккуратность, — от этих качеств будут зависеть часовые механизмы.
В школах фабзавуча при заводах «Мемза» и «Геофизика» подготавливаются сейчас молодые часовщики. Часть рабочих будет обучаться уже на импортных машинах в процессе работы.
Особо стоит вопрос о квалифицированных сборщиках. Их потребуется для обоих фабрик около тысячи. И они не только должны обладать тонким слухом, чтобы среди десятков часовых механизмов сразу отличать часы с неправильным ходом, но они должны обладать еще прекрасным зрением и безупречно сухими руками, ибо часовой механизм гибнет, если у сборщика потеют руки. Вопрос, однако, не в этом. Мозер, Павел Бурэ и часовые знаменитости меньших калибров имели, конечно, в своих мастерских сборщиков, обладающих всеми необходимыми для сборщика качествами. Несколько человек из них сейчас работают в сборочной мастерской Точмеха. Но очень большого труда стоило им, воспитанным в навыках ремесленных, этот переход на методы крупного часового производства с расчлененными операциями и быстрым темпом работы.
Они, эти старые опытные часовщики знаменитых мастеров, собирали в день только двое часов, в то время как молодежь, обученная новым методам работы, собирала... восемнадцать!
Не так давно Точмех поместил в центральных газетах объявление о вакантных местах на новых часовых фабриках. Шестьсот писем было получено из разных городов нашей страны от часовщиков с предложением услуг. Из ближайших городов часовщики даже примчались в Москву, не доверяя Наркомпочтелю. Но по результатам первых экспертиз уже можно, пожалуй, слазать, что процент часовщиков, годных для работы в производстве, будет, примерно, раза в три меньше предложения. С консерватизмом, вообще, каким бы то ни было консерватизмом, приходится бороться годами, но производственный, технический консерватизм самый стойкий и бесспорно труднее всех преодолимый. Человеку, привыкшему работать так, как в Швейцарии работали часовщики 100–200 лет тому назад, нужно не год и не два, чтобы приблизиться к техническому уровню часового производства Швейцарии современной...
— Легче из беспризорников сделать технически грамотных и передовых часовщиков, чем переучить работать старых часовщиков, — говорит мастер часовой мастерской товарищ Прусс.
На первый взгляд может показаться, что в этих словах иронически перефразирована поговорка о верблюде и игольном ушке. Но это не так. Мастер Прусс действительно создал из наших беспризорных мальчуганов квалифицированных часовщиков и в его словах мудрость большого опыта.
Когда-нибудь, через несколько лет, когда десятки миллионов часов с маркой Точмеха дадут нам наши фабрики, мы будем печатать портреты мастера Прусса, как одного из основоположников советского часового производства. Познакомим с этим мастером нашего читателя, пока еще мастер Прусс не прославлен, пока еще озабоченно ходит он между столами коптелинского особняка, спасая часовые механизмы и инструменты от фруктовой кислоты, ибо русские часовщики еще не знают, что нельзя есть яблоки, когда работаешь над часами...
Мастер Прусс родился в России в семье часовщика. Из России, как и многим в те годы, ему пришлось бежать за границу. Он стал работать часовщиком в швейцарском городе Билле — колыбели часового мастерства. В Швейцарии он встретился с Лениным.
О чем говорили они, изгнанники архиерейской России?
Конечно, о России. О России, которая рано или поздно вырвется из под архиерейской галоши и которой рано и поздно придется решать задачи индустриализации, догоняя передовые промышленные страны...
В 1920-м году мастер Прусс прислал письмо Ленину в Совнарком. Но в двадцатом году молодая республика еще не в состоянии была взяться за строительство. Только в 1925-м году, превратив все свои сбережения в часовые инструменты и фурнитуру, мастер Прусс отплыл из Штеттина в Ленинград.
В Тарасовке, под Москвой он организовал первую часовую школу для молодежи. Беспризорники были его первыми учениками. Сейчас они прекрасные производственники, они зарабатывают больше двухсот рублей в месяц и старые часовщики могут поучиться у них быстроте и гибкости в работе.
Рядом с коптелинским особняком трест выстроил сейчас новую часовую школу для молодежи. Это будет большая школа, по типу образцовых швейцарских школ. Молодых выпускников ее уже будут ждать первые советские часовые фабрики.

B. Стрельникова
газета «Вечерняя Москва», № 213, 16 сентября 1929 года

На столе т. Лошакова - председателя Продасиликатанесколько b ламповых отекол. л. Часть из них свежие, блестяДЕТСКИЕ АНТИАЛКОГОЛЬНЫЕ ДЕщие, о круглыми «заварными» к » краями, МОНСТРАЦИИ и пятнышка. без пузырька и п a. Остальные стекла о на совсем не похожи на эти. Тов. С 16 по 29 сентября московское об-во Лошаков берет в руки одно из них и ипо борьбе с алкоголизмом проводит шигрустно спрашивает: рокую массовую кампанию против пьянства-за резвый и культурный быт. Скажите, купили бы вы такое стекло в лавке? Покрытое мелкой сеткой пузырьков, с грубо отрезанными краями ламповое стекло покачивается в руко тов. Лоша- Делать такие стекла, это - озорство, … говорит тов. Лошаков. И после некоторого раздумья поправляется: Это хулиганство! Когда вышла только первая партия талого стекла, Мосотеклофарфору заявиБросьте! Брсте! гоните брак Такая продукция не найдет покупателя, тем более, что белорусские e заводы выпускают великолепные ламповые стекла. Но трест указывал скильнату, про: дело синдиката вмешиваться в водственный процесс, что его дело только купить и продать, a сам мпопрежнему нагружал свое складское хо- бракованной продукцией. Так создалось з сь затоваривание e лампоы, так ным стеклом, та ст трест М Мосстеклофарначал проводить мобилизацию внуресурсов. И «мобилизовал» 2 руб. производит так называемое абажуры, стеклянную электроарматуру и пр. Производство это очень рентабельно, синдакт еще в свое время предупретрест: переключайте ваше произи во на л а другой ассортимент. Рынок забит электростеклом. Трест указал синдикату, что не его дело вмешиваться в производственный процесс… Повторилась - ь та а же же астория, что и с ламповым стеклом. Мобилизация внутренних ресурсов продолжалась… Нет меди! На рынке, у нас в стране, очень мало цветных металлов. Тресту Мосстеклофарфор предложили делать, стеклянные . ые лампы, Это освободило бы многие тонны меди и латуни, которые до сих пор идут на изготовление резервуаров ламп. Трест отказался: это не… рентабельное производство. И продолжал гнать <рентабельные» ламповые стекла с кривыми обрезанными краями. На этом отдельном примере легко

Вечерняя Москва, № 288, 16 декабря 1929 года

 

---

назадъ

титулъ

далѣе