1961 год
20.02.61. Ездили в Сокольники прогуляться в метро. Бледная женщина смотрела на своего низкорослого, румяного мужа с такой нежностью, что стало завидно.
«Я фанатически люблю природу из первых рук (божьих) или же гениальное, т. е. равноценное ей искусство близкого к природе художника. Но „стилизованное желание“, злоупотребляющее природой, стремление модных художников, деловая, полная мании величия манера использовать кажущиеся положения для своих общественных целей в виде „современного поколения“ — это глупая подлость. Для них одной „природы“ мало. Жаль! Они сами хотят изображать собою природу». П. Альтенберг. «Сумерки жизни» Изд. Петроград, 1926 г. Вай, как нашего брата понимают умные писатели-философы!
Иван Грозный в насмешку подарил монахам Кирилло-Белозерского монастыря братину с изображением нагих женщин — существует ли она сейчас?
18.03.61. Были на выставке Алфеевского. Когда-то я любила Госзнаковские писания пейзажей, так делал Милашевский (с основой, сделанной тушью при помощи спички или лапочки — это Кокорин, который быстро пролез в дамки и занял «почетное» место в Третьяковке, а теперь еще Алфеевский). Это и лево и право и достаточно красиво, а главное делать быстро и легко, современно, по-европейски. В тот же день зашла на выставку ленинградского эстампа, мой любимый художник Ю. Васнецов что-то стал суховат. Но в его же мягком стиле теперь работает еврей Каплан. «Еврейские сказки» прянично, народно, цветовик-спекулянт.
27.03.61. Глядела из дома. Гроза на Колхозной площади с черной тучей и сильным снегопадом.
29.03.61. Шла из музея. Снег и гром. Потом солнце и все начало таять. Крыши белые, деревья в спину. Следы от машин на улице. Если захочется восстановить интерес к психологической философии жизни, то надо почитать П. Альтенберга «Сумерки жизни», Изд. Петроград 1926 г., брали в Ист. библиотеке 1961 г. и еще, наверное, есть.
23, 24, 25.4.61. Ездили на Льве в Ростов, Ярославль, Тутаев. Ночевали в Ростове, в комнате Дороша. Ранняя весна, тепло. Н. В. очень устал. На площадях и базарах народу мало, стоят и ничего не делают молодые люди и бабки. Много рыбаков и охотников.
14.5.61. Ездили на Льве в Боровск с Леночкой. Голубой день, сияющие дома и река, величественный бор.
7.5.61. Ездили в М. Ярославец на Валерике с его дочкой хорошенькой Ирочкой. Беленькая и розовая в модной прическе с нежной шеей. Дом развалина — 150 лет, болтливый хозяин, вдали бор с прямой дорогой на Боровск, разрезающей розовой лентой пейзаж — вот бы по ней проехать!
16.5.61. На Льве с Ольгой Д. ездили в Усолье. Переславль Зал. В сторону 20 кил. Еще лед на озере, айсберги. Коричневые дома, блестящее озеро.
8.06.61. На базаре — завтра Пасха. Молодой еще и не пьяный. Мимозы продает. Крючконосый. Угнетает русский народ. Рязанской бы вам полыни в ваши крючки натыкать.
9.06.61. Пасха. С Н. В. и с Леночкой ездили на Льве за город по Волоколамскому шоссе до Манихина и по бетонке через Истру до березовой рощи. По пути заезжали смотреть наш дом — хуже трудно ожидать. Лес коричнево-фиолетовые голубые лужи, цветущие ивы, красно-желтые в серой воде. Серо-зеленые дали, березовая роща на горе и ручей бутылочно-зеленый в леопардовых берегах.
17.7.61. Алешка: «Ты, Таня, художник, а Н.В. — письменник».
14.9.61. Французская выставка в Москве. Живопись Пуни. Очень офранцузился. Волшебство поразительное. Писано на старом холсте, плохо загрунтованном, так что сквозит старая живопись.
Боннар — [живопись] небольшая, неэффектная, не видная, но очень милая. Он всегда нестандартно мыслит. Самые неожиданные и любовные цветовые сочетания, очень скромно — деревья, небо, пейзаж.
10.11.61. Ван Гог. «Письма» Academia. Ван Гог родился в 1853 г.
«Все цвета, которые ввел в моду импрессионизм, вибрирующие. Поэтому их надо класть смело и крепко, время и без того чересчур смягчает… Мазок под открытым небом беспорядочный».
«Но нельзя же еще раз создавать то, что создано в живописи…»
«Хорошо бы в живописи явился такой человек, как Мопассан, который весело бы писал и людей, и красивые вещи».
«Дело больше нас и долговечнее, чем наша жизнь».
«Способность здорово трудиться есть вторая молодость».
«Нельзя судить Бога по этому миру, так как это неудачная работа… он состряпал нас так, в одно из таких мгновений».
«Точный цвет — вовсе не самое важное, к чему надо стремиться».
«Я должен найти равновесие между основными цветами — красным, синим, желтым, оранжевым, лиловым, зеленым…»
«Сделать в портрете то, что сделал Клод Моне в пейзаже — богатый и кокетливый пейзаж в духе Ги де Мопассана».
«Мысль можно выразить излучением светлого фона на темном лбу; надежду какой-нибудь звездой, жар желания — лучами заходящего солнца. Это, разумеется, не какой-нибудь реалистический обман глаза. Но разве все это менее важно?»
«Реалисты — обманщики глаза». 228.
«Сислей — самый скромный и нежный из импрессионистов».
О Льве Толстом. «Он, дворянин, стал рабочим. Он умеет тачать сапоги, чинить горшки, вести плуг и копать землю. Я не умею всего этого, но могу лишь уважать такую человеческую душу, которая настолько сильна, чтобы так измениться».
«Я побеждаю эту бессонницу очень сильной дозой камфоры, впрыскивая ее в подушки и в матрасы». 272.
Гоген сказал о подсолнухах: «Это… да, это — цветы». 265.
«Народ, оплачивающий лубки и слушающий сентиментально-варварскую шарманку, стоит на правильном пути, и, может быть серьезнее, чем некоторые бульварды, посещающие салон». 278.
«Я в большинстве случаев подготавливаю вещи, наподобие растушеванного рисунка, затем перехожу к красочным пятнам или красочной шлифовке, которые наносятся друг на друга. Это создает атмосферу и меньше тратится красок». 293.
«Если бы можно было написать портреты тех людей, которые мимо тебя проходят». 300.
За 60–61 годы я сделала:
Кончила «Тройку». Работала ее с 1 марта. Февраль. Чинила «Мертвую царевну» — январь. Декабрь — с 19-го числа юбилей Н. Ц. Ноябрь — в конце сдала сказки. Октябрь — делала сказки, сентябрь — переехала с дачи. Август — делала «Мертвую царевну». Июль — ничего, июнь — «самый сильный». Май — сдала «Василису Премудрую», апрель, март — делала Василису. Дальше не помню.
1962 год
24.2.62. Подарено Федину К. А. на юбилей — «Василий Блаженный» 1944 года из Зарядья в снегу в благородных тонах, в рамке, на голубой бумаге. Окантован без паспарту, обычный формат этого года. Лидину (ходили в гости) подарен букет в черно-желтых тонах, широкий, небольшой, в рамке, на хорошей бумаге Энгр. Кремовый. Таких у меня есть и еще.
31.3.62. Послано заявление в отдел авторских прав о театре.
4.4.62. Ездили с Шурой См. на поезде в Загорск, искать вид на деревянную церковку.
8.4.62. Воскресенье. Ездили с Ю. В. (дер. Кошкино) автобусами в долину реки Сходня. Открыли красоту, которую когда-то я рисовала по зиме. Это ехать на Химки и сворачивать по маршруту 250-го автобуса. Подмосковная Швейцария.
14.4.62. Послано письмо Михельсон Ольге в благодарность за присылку фото моих работ.
29.4.62. Ходила в Третьяковку смотреть их новые поступления, подарки и приобретения. Из икон мне понравились лишь две: Никола XVI века, небольшой с клеймами, расчищенный Барановым И. А. в 61 году, припустил красиво зелень; вторая: Дмитрий Солунский XVI века, просторный, большой, толстый, графитный, интересного стиля и рисунка, царственный. Может, это Тверская школа? Фон костяной, расчищал Баранов И. А. Довольно интересна, средней величины икона XVII века, «Чудо Св. Георгия» с многослойной композицией, как в миниатюре, решение графическое на охре. Север.
В комнате внизу: «Купание Красного коня» Петрова-Водкина. Показал непринужденно, большой красный конь чуть не в натуру. От икон это церковное решение фигуры. Мальчик — желтый, конь — красный. Живописцем его, в понимании французской школы, назвать нельзя, но цветовой композицией распоряжается хорошо. У Павла Кузнецова ультрамариновые, нежные юрты. И дальше в сов. отделе все одни Кукрыниксы, вроде манной каши и с сахаром, и с компотом и просто так. Неожиданно обратил на себя внимание «Портрет племянницы» Абдулаева в зеленой кофточке и зеленых чулках, что Коровиным написан, запомнился.
30.4.62. Ездили на Нагатино в Ельдигино. Поворот на Правде налево, не доезжая белой церкви на горе Ярославского шоссе. Потом первый поворот направо на Дарьино. За Ельдигиным 2 км — деревянная церковка XVII века, дубовая. В нынешнем году на колокольне уже нет купола. На самой маковке держится еще крестик. Светлотканый, не яркий день с нежным небом, тепло в меру, деревья в пуху. Лес мерцает, озера и пруды голубые. Из цветов одна только мать-и-мачеха — маленькие огоньки, травка, озимые.
6.05.62. Подходящее семейное настроение. Из Ахматовой:
И дракон крылатый лучше,
Он меня смиренью учит,
Чтоб добыла дерзкий смех,
Чтобы стала лучше всех.
Путник милый! В город дальний
Унеси мои слова.
Чтобы сделался печальней
Тот, кем я еще жива.
«Кушала не с душой», — сказала Ирина Сокольникова о посещении умирающего Машкова, осуждая его жену.
12.06.62. Упала с лестницы, как будто нарочно.
«Тюремное заключение, только не внутри тюрьмы, а снаружи» — Эрнест Хемингуэй, «Иностр. Литература», 1962, № 1.
Писатель вроде айсберга, семь восьмых его скрыто под водой, и только восьмая часть на виду. «Все, что знаешь, можешь опустить — от этого твой айсберг станет только крепче. Просто эта часть скрыта под водой. Если же писатель опускает что-либо по незнанию, в рассказе будет провал».
По-другому это можно сказать так: знаний на рубль — а даешь на «копейку», а не наоборот: даешь «на рубли», а знаний «на копейку» — пустобрехи.
24.6.62. Отправлен письмом каталог и письмо в Н. Новгород, обещала Руслана послать. Отправлен Дорошу его договор и письмо.
25.6.62. Выставка Софроновой в клубе писателей.
Начиная с живописи вообще, безвкусными красками, кладка, как у Марке. Это 30, 31, 32 г., дальше — рукоделие в стиле Барто, Дарана. Последние годы добилась настоящего звучания, цвета в понимании «вхутемасовской школы», к которой я, по-видимому, буду принадлежать до окончания веков: то, что называется настоящая живопись. Как это получилось?
Если она поставила целью жизни живопись — то она ее достигла. Может, с десяток наберется вещей вечных. Никуда не годятся: портреты и 4 акварели — девушки — это уже явный Барто. Эту строчку творчества показывать не надо. Древин сказал про нее на нашей второй выставке: «Это ширпотреб. Она к вам не подходит. Это то, что безусловно нравится».
12.9.62. Выставка в музее Восточной культуры Цейлона. Маски из папье-маше, лакированные с наклеенными усами и бородами из какой-то растительной щетины, применяются в народных представлениях. Изображения лиц не совсем соответствуют нашим. Глаза у всех выпученные. Там же смотрела вьетнамские лаки, очень интересно, вольно сделанные. Любопытны все по цвету, фактуре, много золота, драгоценная поверхность, инкрустации, что достигается шлифовкой. Условность гравюры же их и живопись — очень не интересна.
13.9.62. Послала договор на 400 рублей в «Сов. худ.» к сказкам «По щучьему велению», «Сивка-Бурка» и бумагу о переводе на Маврину.
8.10.62. Ходила в музей Востока на выставку современной индийской живописи. Одобрила.
11.10.62. Лев возил два заявления в ЖСК Александре Петровне. Ездил за ответом — ничего не узнал — не сказали.
13.10.62. Получила перевод 1000 р. — н.д. из Госстраха.
21.10.62. По бетонке с Дмитровского шоссе. Купили игрушек на базаре.
11.11.62. Ездили искать в селе Благовещенском под Загорском деревянную церковку XVII века. Очень она хороша и стоит превосходно у 2-х прудов. Дома кругом старинные, послание с XV века, сохранились планировка и количество дворов, 2 пруда. День был совсем весенний морозный с зеленым небом и с зеркальным льдом на прудах. Катались на коньках мальчишки. Снег только в ямках. От Загорска со стороны больницы лежит широким золотом жнивье. Его издали видно.
20.11.62. Получила с диафильма за переиздание (Лебедева-Маврина) 200 руб.
22.11.62. Выставка 30 лет МОСХа.
Чернышов Б. П. Мозаика из серых камней, большая, называется — Юная. 1960 г. Корин — эскизы на русские темы. Убогая безвкусица. Лансере плохо. Дейнека, мозаика — позор и конфета. Героические картины. Большие плакаты ужасно скучные. Герасимов «Ходоки к Ленину» — беда, «Колхозный праздник» — еще беда, Серов — лучше, чистые, умелые, лучше других.
Нисский — пустышка, горизонтальными мазками — это широта земли родной, наверно, так изображается бездушная и безудержная пустота души. Молодые: Оссовский — «Куба на страже» — черная краска, резко нарочито, как у всех молодых из этой группы. Они берут современную тему политически модную и пишут «сильно».
Никонов — «Едут в машине». Плакат не плакат, картина не картина. Куда ее, зачем ее? Кто ест эту черствую корку? Кто может любоваться этими «картинами»? Порождение Дейнеки. Размер не меньше сажени. Живописью назвать нельзя, для агитации очень не призывна. Дальше у этого же Никонова висят еще громадные. «Стройка» — эта даже какой-то модернизированный сезанизм в кавычках. Неужели наша эпоха созвучна таким картинам и они откликаются на злобу дня, т. е. этого хотят лучшие умы художественного мира? Невольно полемизирую с Лелей и с Костиным. Картины штампованные, с задней мыслью, нарочно большие, нарочно везде «человек» в рост с ногами, стоит, сидит и пр.
Кое-что получилось и даже неплохо, потому что есть цветовое решение в системе Кончаловского зеленого и коричневого. Это — Смолин — называется «На границе». Попов. Хрущев у горняков 62 г.!? Решетников — 2 пейзажа в архиповском плане. Цвет густ, и это хорошо. Его карикатуры — самое интересное. Крымов — розовое зимнее чудо.
Бирштейн. Ватагин за работой в своей мастерской 62-го года. Ну и картина, всего, всего много и старикан с красным носиком. Ну и ну.
Жилинский. Портрет Фаворского — не хуже Ватагина, висит рядом с Кончаловским — ну и мясной святой старец.
У Кончаловского лучше других, конечно, портрет Мейерхольда на ковре с собакой. Из группы — Кончаловский, Куприн, Лентулов, Осмеркин, Истомин — лучше всех Истомин. Браговский из молодых. Пейзаж, весна, вода, простор, 62-й год. У Осмеркина лучше других плохих натюрморт (вроде Кустодиева) с самоваром и ходиками на розовой стене, да еще, пожалуй, белые в Загорске — все же класс. П. Кузнецов хорош, нежен. Фальк — музей, голая Осипович, только в его же плане. И нарисовано, и разобрано в цвете. Удальцова — вовсе плакатный художник, натуженно пишет. Древин — хороший художник, легкий. Лентулов — не вылезает из мазни. Татлин — 2 страшных букета коричнево-зеленых, вытащенных, наверное, из-под кровати — красиво и видно большую душу. Его же есть театральные костюмы — но это что-то слишком интеллигентно. Фаворская 1) Под яблоней, 2) Терраса, 3) Цветы на стуле — что-то коровинское. Хорошо. Егоршина из компании молодых — цветовик. Кладка сухая. Натюрморт. Дошла до двух линий на холсте.
Графика. Штеренберг — линогравюра, натюрморт. Как это красиво, особенно рядом с Горяевской водянкой. Это европейского закала мысль. Маркевич — слабо и бездарно левый. Кукрыниксы подло подражают Доре в штрихе. Из гравюр лучше всех Пискарев и Староносов. Телингатер. Обложка к пословицам нарочито неряшливо сработана — красиво. Ефимов. Двери углем — лихо. Гравюры И. Павлова, лучше многого. Фонвизин. Зачем съедает цвет? Мне не понравился. Пиков под лубок, работа 42-го года. Лучше моих.
У Кончаловского акварель лучше масла. У Тышлера лучше всего масло, акварель жидко. К театру тоже. В масле же это еврейский законченный художник — цвет.
Скульптура. Лучше других голова Горького Шадра. Хваленый Матвеев не лучше, скажем, Томского. Особенно у Матвеева раздражительны 3 серых гадких больших мужика — олицетворение революции в стиле Ф. Толстого.
Скульптор Неизвестный — мелкое расторжение фигур и еще где-то голова даже хорошая. Никогосян — головы (скульптура) хорошие.
Театр. У Пименова есть интересные театральные выдумки, а живопись — тюль и кружева. Коненков. Врубель — гипс — вздорный полячишка — не тот образ. Маяковский его хорош, но Демон из дерева никуда не годится, неплохой портрет Павлова, хорош портрет.
И все лучше, конечно, Щукин, покойник, муж Ады. М. «Аттракцион». Идиотский усач за стойкой, нелепый лохматый кот на веревке перед прилавком, а на прилавке, на полках вещи, выигрыши.
11.12.62. Была второй раз на выставке МОСХа. Поразилась убожеством. Сколько картин, а уважения к ним нет. Особенно это видно в конце — текстиль и прочее. Народ все незнакомый, беременные сидят и глядят на Ларионова. Искусствоведка объясняет новаторство Никонова (грузовик). Никто не ругается. Смотреть ни на что не хочется.
Об искусстве. Из книги Сомерсета Моэма «Бремя страстей человеческих»:
«Деньги — это шестое чувство, без которого не действуют пять основных, художнику они необходимы».
«Успех — это, может быть, богатство переживаний или наиболее полное проявление своих способностей».
«Нужно либо жить, либо отображать жизнь, если к этому есть способности, а если нет, лучше просто жить. Стоит отказаться от радостей жизни, если сможешь отображать жизнь».
Ремесленная хлесткость — самое модное сейчас требование для художника. Часто говорят «сделано профессионально» — как будто никогда не видали этот внешний лоск или очень уж по нему соскучились. Этим берет, по-видимому, Конашевич, так говорят про Телингатера «Перо жар-птицы» и журнальных художников вроде Кокорина, Верейского, Горяева. Кстати, Горяев из всех них самый талантливый, мог бы и не быть ремесленником. Искусство — это все-таки не одна «легкая рука».
16.12.62. Ездили с Алешкой и Кирой на Льве по Волоколамскому шоссе по бетонке, обратно по Ленинградскому.
То снег, то солнце. В Москве нет снежка. За 30 км — снег. В лесу даже глубоко, зачерпываешь калоши. Елки, ветки обнажены, белой корой. Поземка на нуле. Кричали азбуку наперебой с Ал. и глупости.
1963 год
9.1.63. Были с Н. В. в Кабинете гравюр. Смотрели Кандинского довольно жалкие листы, очень аккуратно тушью очерчена задача и радужная расцветка. Кое-что даже красиво. Там, где фигуры, там даже по-дамски. Попытки абстрактно (по-настоящему) мыслить. Текучие композиции. Акварели наклеены на картон. Одна сделана на стекле, то, что я когда-то смотрела, было просто в листах. Но память не доносит, те ли это листы или другие. Татьяна Алексеевна Боровая принесла альбом издания Сериль — дар, — издатель Фелье. Торо и Тореро — быки и тореодоры. Вступительная статья тореодора, потом искусствоведческая статья и дальше волшебство, вольных рисунков вольного цвета. Это факсимально воспроизведены листы из альбома, рисунки с натуры. Ничего я не видела, и остро, и выразительно, и гениально. Амазонка на белом коньке-скакунке — каком-то коротконогом черве-пони. Красавица, коротконогая, большие глаза, тонкопрофильная. По-черному рисует цветными мелками. Многие похожи на детские рисунки. Печать немыслимая.
15.1.63. Была в Историческом музее, познакомилась с Н. П.
16.1.63. Ходили на «Екатерину Измайлову» к Станиславскому. Хорошо.
17.1.63. Узнала от Розенблат, что начали строить наш дом. Привезли обратно альбом городов.
18.1.63. Ходили на Леже и на югославские примитивы.
22.1.63. Ходили на открытие Пиросманишвили у писателей. Мороз 27°. Женя вернула мне все, кроме оригиналов, пошедших прямо в типографию.
25.2.63. Сдано на книжную выставку 13 работ.
7.4.63. Анимаисе подарила 6 акварелей к «Руслану».
13.05.1963. О живописи. Грубо говоря: можно нарисовать на белом черным, а можно то же самое на черном белым. То же самое, но нажим другой, другое впечатление. Вся композиция на этом и строится. Вот этот дом как похожее и выразительнее сделать? Он сияет белизной. Безотносительно к остальному можно это передать двумя способами: оставить белую бумагу, а все остальное делать на цветном фоне по мокрому и по сухому. Он будет сиять, но он будет легкий, а если надо его сделать тяжелым, то на этом месте класть фон черный, или синий, или желтый; и по фону густой темперой положить белый цвет, а еще больше можно усилить, если по белому еще прорисовать черным нужные контуры. Хорошо делать и таким способом: по яркому фону черный силуэт предмета (или по белому снегу), а по черному уже положить все остальные нужные цвета, получается ярче, сильнее. Как бы на черном фоне, самый большой эффект — «черные лаки». Так вот кусочки этого «черного лака», положенные в нужном сочетании, дадут силу. Так делала «Петухов», коней, и в сказках сейчас применяю широко.
29.5.63. Ал. Вас. сообщил, что было совещание по «Загорску». Признали меня до черты, т. е. неформалисткой.
12.06.1963. Без воздуха вещи довольно мертвые, разве уж чудно скомпонованные — а мне всегда хочется воздуха, хотя бы шагаловского. Рядом с современниками, сюрреалистами, изображающими плесень своей души с такой навязчивой настойчивостью, Ван Гог действительно веселый талант, как написал Дорош в своей статье (предисловие к монографии). Простодушный, как народные творения, любующийся и живущий всеми предметами видимого мира. Хоть он и был мучительно сумасшедшим. Мурина конечно же права, когда считает его вещи трагическими.
13.06.1963. После того, как Ван Гог столько написал с натуры, весь мир, можно опять писать без натуры. Да и все импрессионисты поработали на натуре изрядно. Хватит их опыта на какое-то время. Надолго ли? В плане импрессионизма, пожалуй, весь мир перерисован. Кто и когда найдет другое видение? Сапунов. Врубель. Единицы. Одилон Редон. Ларионов? Мало знаю9.
19.6.63. Была у Пушкаревой, сдала договор на переиздание «Русских сказок» и в бухгалтерию перевод на Маврину. У Марины — Нечаев забраковал «Летучий корабль». Начинай сначала.
20.6.63. Про Толстого. Нет, это не лицемерие, ведь, говорят, плакал навзрыд, когда после переписи домой приходил. Это какие-то такие, вроде отшельничества какого-то, то ли он говорит: «Вы только, пожалуйста, не бойтесь тех невероятных, тех невыносимых бедствий, которыми полно будущее». Это ведь вещь простая, т. е. обыкновенная. Как у Пушкина говорится: «Прав ты, боже, меня наказуя!» Бедствия эти не страшны, они величественны, они знаменуют не телесную нищету, а какую-то немыслимую победу человека над самим собой! Но, боже мой! — где же сил взять на это? Ведь это мученики при Каракалле терпели!
С. Бобров в конце первого тома детских воспоминаний брата «Из воспоминаний моей матери». Разговор о Страхове. Мать излагает свое понимание статьи толстовца Страхова о Толстом. «Страхов уверяет, что граф Толстой человек небывалой наблюдательности, с таким сверхъестественно живым воображением, весь, так сказать, пронизанный искусством и художеством, уже не знаю, как сказать. И вот этот художник, чистый совершенно, как про алмаз говорят „Алмаз чистой воды“, стал думать о том, что он пишет. А когда он писал, он только над тем и мучился, чтобы все у него просто кипело от восторга».
«Дальше? А дальше, видите ли, он как-то вдруг напал на мысль, что жизнь — то есть нравственная жизнь, жизнь души — ни на чем, кроме этих бесконечно-трогательных вещей и не может держаться. Что есть настоящая вера … настоящая религия… или должна быть».
«Вы поймите оттенок. В искусстве он великий художник, любовался. Но ведь мы-то этого не знали… нам-то думалось, что это и есть настоящая жизнь. А оказывается, просто так — милая потеха! А теперь, когда заговорил всерьез, теперь получается проповедь. И такая жуткая. Выходит все наоборот… вот вы обратите внимание… выходит, что сама суть жизни до того страшна, что все, решительно все, что нам так хотелось назвать… вот той жизни, о которой мы мечтали, просто уже стоим на краю пропасти. Вся радость жизни, оказывается, была просто минутной беспечностью, внешним блеском — просто мелькнуло что-то, оглянешься и нет ничего! Вот я про что. А ведь мы верили. И как верили!»
«Вы не понимаете размаха толстовского: в конце 60-х годов и в начале наших 90-х некоторые его рассказы аккуратно печатаются по 20-ти тысяч экземпляров каждый год — и все эти издания полностью расходятся. Говорят, наша Россия неграмотная — факт-с, а вот на Толстого грамотеи находятся, словно на заказ из-под земли растут. Нет, воля ваша, есть над чем задуматься».
«Да нет, — опять сказала тетка, настаивая на своем безобразном решении и улыбаясь, — просто он увлекся. Просто увлекся и все. Он колдун. Вот и думал, что все ему нипочем. Увлекся».
Французская книжка. 1961 г. О Лубке. Брал Н. В. у Клепикова, он ее получил из Парижа. Формат большой на лакированной желтой <…> обложке на зеленом квадрате знаменитый кот просто контуром. Красиво. Текст интересный. Он сам собиратель и знаток этого вида народного творчества, борец за его популяризацию. В посвящении говорится: «Посвящена… товарищам в битве за то, чтобы сокровища народного искусства получили всеобщее признание». Н. В. написал резкую рецензию на эту книжку.
3.07.63. Месяц называют «волчье солнышко».
22.11.63. Ходила в Третьяковку на выставку рисунка. Сначала застряла на иконах. Восхитилась битвой суздальцев с новгородцами.
И Врубель. Я рассматривала все куски, и все куски писаны с каким-то дьявольским вниманием и напряжением, как на иконах. Особенно это видно на лицах, без смазывания, без затушевки. Ни одного вялого мазка или мазка от размашистой руки, как у Серова. Серов махало и подчищало. Коровин хлещет пьяной рукой, иногда очень красиво, иногда банально. Врубель пишет с восторгом. Так именно и говорят про него хорошие люди. Под сомнением: портрет на торшоне, очень умелая акварель типа фонвизиновских, но очень мало похожа на Врубеля. Впрочем, ничего утверждать про этот лист не могу, потому что висит высоко и не видно «творческого натяжения» — так я про себя говорю о технике, что ли, водяной. Врубель уже в готовую вещь вставляет черные штришочки и точки. Получается слитность вроде глазури или поливы. Такой техники ни у кого нет.
Мусатов как будто нарочно пишет миражно-туманно. А у Врубеля даже в самых ранних портретах точный глаз и верная рука.
23.11.63. Сегодня была в Историческом музее, рисовала пряничные доски. Три льва с несимметричными мордами, с языками. Самый чудесный — самый древний. Узнать, откуда доски. Девица красивая и молодая вела серьезный и настырный разговор по телефону об экспонатах по кибернетике для вновь открывающегося зала в ГИМе.
Это было, когда я ждала в проходной.
1964 год
14.3.64. Открылась в Пушкинском музее моя выставка.
23.4.64. Была на выставке Тышлера в Писательском доме. Выставка посвящена юбилею Шекспира. Я так сформулировала слова про нее: «Выставка чудо как хороша. Может, покажется странным, но одна из причин ее прелести в ее однообразии. Вернее сказать, в единобразии10.
Из биографии Эйнштейна в „Неделе“: „Я убежден, что вырождение следует за каждой автократической системой насилия, так как насилие неизбежно привлекает морально неполноценных“.
22–24.8.1964. Ездили с Н. В. и с Леной на Льве в Кострому… Лена овдовела. Грустная, но оживилась от путешествия. В Ипатьевском монастыре музей на свежем воздухе. Старые бревна и удивительные пропорциональные строения: 2 церкви, ветряная мельница и изба.
2.11.1964. И так каждое воскресенье как заведенные часы ездим на Льве, обедаем в лесу, возвращаемся затемно. Сегодня уже 2-е ноября. Вчера было воскресенье и очередная поездка. Все это стало скучновато.
16.11.1964. Сдала Бестиарий.
22.12.1964. Открывали выставку „Северные письма“. Я делала афишу и билет. Наших 4 иконы.
1965 год
1.1.1965. Никак мы его не встретили, легли в 11 ч. спать. Соседи не шумели. Не встречала его даже и мысленно, как-то меня это празднование не интересует. Была у Лизина вечером. М. Алек., рядом с которой я всегда сажусь за столом, разоткровенничалась. Стала говорить про дочку: „Женихи — как же, есть. Да все полуфабрикаты, а она когда разоденется — как статуя“.
16.1.1965. В субботу позвонил Леонов и позвал в гости. На сей раз и я поехала из любопытства. Квартира просторная, высокая, чистая. Обставлена безразлично, но богато без модернизма. Столовая голубая, а кресла под стародворянские, из красного дерева, обиты голубым шелком. Дочка в стиле модерн как актриса. Папа тоже актер. Беседа типа монолога. Занятно.
25.1.1965. Поехали хоронить Уразова, но опоздали. Люда звонила еще в субботу: „Т. Ал., Вы придете в понедельник на Уразова?“ — „А что он будет читать?“ — „Он будет лежать“.
Неудачные именины. И скверное настроение.
В 7 часов вечер П. Кузнецова. Скучные, бессодержательные выступления неважных людей. Юбиляр доволен. Из выставки хорошо бы выкинуть большую половину. Вещи 1912 года — самые красивые, еще клоуны и цирковые кони. А несколько пейзажей 1912 года — не бывает лучше. Ультрамарин еще в жизненном, а не волшебном сочетании с другими, очень звучными цветами. Чем-то напоминают Сарьяна (или наоборот). Но лучше. Расплывчатые миражи, т. е. то, что собственно и есть П. Кузнецов, мне нравится меньше. Подкубливание тоже скучно смотреть, хотя на нашем фоне все это бомбы, но и на бомбы надоедает реагировать.
Люблю его за живопись. За эти 5–6 вещей в последнем зале: клоун, кони-цирк и пейзаж в Бухаре — акварель. Кладка законная у клоунов — кладка беззаконная, чем-то напоминает Эндера. А акварель никого не напоминает — хороша безмерно, полного звука. Вообще-то про него можно сказать — художник ультрамарина, или воспевший ультрамарин. Но есть вещи, которые можно назвать „Сезанн с конфетной коробки“ или „под вуалью“. Не хочется изощряться в остроумии. Гора в дымке. Сезанновская гора. Не сезанновская дымка. То, что понимается под вывеской П. Кузнецов — это голубое, зеленое, охра и белое. Тона Дионисиевой росписи. Вспомнишь и ярославские голубые фрески Ильи Пророка. Вспомнишь и пожалеешь, что заглох художник. Потому что дальше 32-го года никуда не годится. Пусть со мной все спорят. Жалкая какая-то дамская бесхребетная живопись. Куда все девалось. Одарен же был цветом, как, скажем, Матисс или… а вот второго цветовика ему в компанию не подберу. Говорят, Гоген — но это не его отец. Разный — Сарьян, может, даже сильно на него и влиявший. Но Сарьян долго нес свой дар, а П. К. рано умер, воспев свой ультрамарин. Петров-Водкин третий из этой компании — желтый и красный, цвета икон, иконное дыхание, сильнее всех и очень мне понравился недавно.
Любовь осталась позади,
Что ж в мире лучшего сыскать?
Еще о выставке Кузнецова. Сам Павел Варфоломеевич, когда благодарил собравшихся, сказал: „Замечательный вечер, который так хорошо освещает характеристику моей деятельности“. Норка так и скисла от смеха.
10.3.1965. Читаешь Эренбурга и почему-то не очень доверяешь.
20.3.1965. Дочитывала роман „Великий Гэтсби“ Фицджеральда в поезде. Ездили с Леной в Загорск. Пейзаж неинтересный. В музее новые прялки — пламенеющие архангельские и разнообразные калининские, от чистых досок до густо расписанных розанами с белой оживкою. Богородские гусары и дамы в небольшом количестве из музея игрушки. Наконец-то я их вижу не спеша на витрине. Вот какие должны быть герои сказок о барыне и мужике. Можно и вятской воспользоваться и даже филимоновскими фигурками для парня-героя и для барыни-дуры.
Вечером читала Киреевского Ивана — былины про Илью Муромца — брала в библиотеке.
21.3.1965. Ездили по мокрым серым дорогам. Пятницкое шоссе, бетонка, березовая роща, к Бухарову. Освобождали елки из-под снежных подушек, которые их совсем придавили, согнули в три погибели. Доезжали до колхоза им. Горького, на правлении густо голубого цвета с белыми кружевными окнами, красный флаг наверху, золотая вывеска, вернее, писанная золотыми буквами по черному фону, и трогательный грустный портрет Горького на чердаке. Писан масляными красками. Мы так и говорим: поедем до Горького. Он нас еще зимой поразил.
Утром придумала портрет Лены в суриковой шапочке на фоне архангельских тряпок, где много красного. Красное на красном.
И портрет Шуры и Фаи в виде солнца и луны на синем звездном небе, вроде иконы св. Михаила, что была на 5-й выставке реставраторов. Солнце и месяц.
В Загорском музее еще подсмотрела два хороших цветовых решения. Тканое полотенце: розовый густой и желтая охряная и лимонная прослойка, кое-где темно-синие крапинки. Розовое и желтое…
Вечером читала Киреевского про Илью Муромца, восхищалась заметками Даля и прочитала его биографию в предисловии к тому „пословиц“. Это наша книга. Хорошо он пишет в смысле словесного стиля, да и Киреевский слог мне очень понравился, очень по-домашнему пишет.
24.3.1965. Второй день пишу солнце и месяц, пока ничего не получается. Только глаза поранила красным и зеленым. Кажется, и распределила их неправильно, солнце справа, а надо наоборот. Так чаще бывало. На иконах и миниатюрах, впрочем, попадается и наоборот. А у меня рисунки для сходства в другую сторону.
Вчера была на выставке Петрова-Водкина в ЦДЛ. Картины: 1) Демонстрация за окнами и пара рабочих в комнате с измененной перспективой, не посмотрела название, хорошо и даже очень. 2) Новоселье рабочих в дворцовой комнате. Чудный документ эпохи, но как картина слабее. 3) Натюрморт с помидорами и веткой. 4) Желтое большое лицо.
Про красного коня не говорю. Я его полюбила еще в Третьяковке года два назад. Хороша уж очень композиция и пространство без пространства. Но висит она темно. Любоваться ей трудно. Все остальное, может, и хорошо, но не восхищает.
Сегодня +6. Солнце и весна, а у меня не выходит мой семейный портрет. Уж очень много помех. Вечером ждем родню, и потому, наверное, неспокойно в душе.
Просматривала „Весы“ за 1906 год. Вспоминала детство. Декадентские рассказы. Стихи лучше всего. Бред Чуйкова о мистическом анархизме. Рисунки совсем никуда.
М. Кузмин „Крылья“ (брала в библиотеке „Весы“ 1906, 11), Муратов о Поле Сезанне.
27, 28.3.1965. Ездили с Дорошами в Ростов. Голубой еще морозный день. Не самой сильной яркости. Переславль путался в голубом. Прилетели грачи. Пили долго чай и коньяк у Птицынка (?). Старик заморозил свою старуху-сестру от „бережливости“. Рожа у него в красных пузырях, и он все время жует. На огороде еще снег. … Гуляли вечером вокруг кремля. Очень много белых форм и головок. Но потом в них как-то разберешься и получается не так уж много. Даже все можно перечесть. Особенно когда даже написала две картинки. Ночевала, вернее, не спала в гостинице-бараке. В 6 часов ушла на вокзал. Утро я не очень люблю для пейзажа. Уехала на электричке, в вагоне ехала учительская экскурсия из Ярославля. Душа общества — старый муж красивой цыганки Сони, толстой, молодой и в ярчайшем одеянии. Я ее нарисовала. В 11.20 была в Москве, а в 13 поехала на Льве в лес по Пятницкому шоссе. Спать хочется.
Андрей Белый „Записки чудака“. „События внутренней важности“, происходящие с потрясенной душой».
«Я знаю, что россыпь шрифтов свела с ума Ницше».
9.4.1965. Были трудные визитеры с телевидения.
10.4.1965. Ездили в Верею по инициативе Елкиной. Голубая погода. Тепло. На улице очень много живности. Грачи. Индюк, куры, утки. Весенние девчонки-халды следили за нашей машиной, а когда мы вылезли, разочарованно глянули и отошли — «неинтересные».
12.4.1965. Писала Верею со всей живностью.
13.4.1965. Каждый раз, когда я читаю Белого, поражаюсь его гениальностью. Потом забываю, и он для меня, как и для других, надоедливый чудак, которого и понимать-то трудно. Но видел он космический разрез жизни, если можно так сказать, и любовь была его знаменем. Что же еще? Что лучше? «Что в мире лучшего сыскать?»
15.4.1965. Вечер памяти Петрова-Водкина…
Был у нас Мих. с С. Рогавкиным. Интересно говорили о «древнерусском». Отдала макет «Царя Салтана» в Сов. Лит. Там халтурщики примеряли заграничные рубашки. Жизнь.
Читаю Киреевского. Что такое «пучина морская», через которую прыгает дружина В. Буслаева? Трогательные песни про Ваньку-Ключника в разных вариантах.
У П.-Водкина подражание иконе вплоть до копии мадонны. Но не в этом его сила. Глаз видел мир, иногда выстроенный идеально как купольный, а когда с «дуракезией», что еще лучше.
Пастернак. Интересные мысли о «реализме».
2.5.1965. Ездили на Алеше по Каширскому шоссе. Бурное небо, иногда снег. Солнце, крутые облака. Березовые леса. Река в фиолетовых ивах. В стороне на 10 км от шоссе черный обелиск с золотыми орлами и белая церковь XVIII века с голубыми бусинками на тонких шейках. Черный пруд, красная быстрина, шоколадный ручей. 3 эти картинки за неделю написала.
7.5.1965. Сегодня была на Кузнецком мосту, 11, на выставке акварели. Так много «хороших» художников! Просто пруд пруди. Вроде как мы работали в «13»-ти, но… яркости чрезмерно. Прибалты. Работают на торшоне жидкой гуашью, по-моему, по мокрому. И все они одинаковые, запомнить трудно… Чересчур много художников.
Вчера были у нас Ал. Мих. Пистунова с Ефимом. Буторина вызывала Дороша править статью в «верстке». Какая идиллия! Браво, браво, мисс!
Эпопея с монографией продолжается. Потоки злобы. И запрет ко мне обращаться в интересах дела. Костин в несвойственной ему роли пробойного молота. Но и он в недоумении. «Жалует царь, да не жалует псарь». Я еще с такими злыми женщинами не встречалась. Надо с умом выбирать себе врагов, дур ни в коем случае.
14.05.1965. С Катей удар. Позвонила Лида. Я приехала. Сумасшедший день. Пришла наша Сара, скорая помощь. Катерина протестовала и брыкалась. Но медицина победила. Укол — и она успокоилась. В этот день последний раз видела в ее глазах выражение.
Не знаю, какой точки зрения держаться на все это? Верить ли в медицину или предоставить природе самой распоряжаться человеком? Но как все, так и я.
15.5.1965. У Кати на лице страдания. Наняли за 5 руб. сиделку с 12 до 9 вечера. Не могу спать.
16.5.1965. Была в больнице. На лице ее безмятежное и даже счастливое выражение, несколько ироническое к своему убожеству. Узнает и сама ест.
Монографию никак не сдадут.
18.5.1965. Костин с великой неохотой звонил техреду о монографии. Сказали: «Отправили».
Когда я глядела на Катерину, такую же как всегда, даже более спокойную и приветливую, то подумала: Бога, конечно, нет. Где она или ее душа? Где гуляет? Все кончено пока или навсегда? И если сознание вернется? Каким образом это связать с душой, когда дело все в клетках? Читала у Поля Валери, мудрого человека, что «личность может исчезнуть в один момент от разрыва сосудов. А человек-то остается!» Вот ужас-то! Начнется вторая жизнь.
Принесли пробу зверей из типографии. Не могу оценить, хорошо ли все это? Что до меня, начинают не нравиться мои творения.
19.5.1965. Сдала макет зверей. Читаю про Егория. Задумала книжку. Пригласила Михельсон в помощь. Может, что-нибудь да выйдет. Сегодня дописала пейзаж «Боровск в день победы».
21.5.1965. В Сокольничем парке пел соловей. В прошлом году умер Даран и тоже пел соловей. Дракон съедает знакомых: кто будет дальше?
3–4.6.1965. Ездили в Юрьев-Польский. Мечта моя исполнилась. Все показалось мне интереснее, чем думалось. Я не взяла с собой никаких книг и даже не почитала ничего. Глядеть надо свежими глазами, ничего не зная. Парчевый собор! Дождь и дождь. Контуры тяжелые и мягкие. Ночевали в древней гостинице, где ступени на лестнице в поларшина высоты. Народ веселый и пьяный, но все же чем-то похоже на морды из Георгиевского собора. Рисовала все, только в цвет мало. На этой бумажке лучше пером.
7–8–9.6.1965. Ходили с Леной в подвал Исторического музея. Жегалова спустила с потолка коробки. Ритмичные рисунки на них с размахом. Зарисовала 22 коробки. Одна другой лучше. Ходили с Леной в театр «Современник» смотреть «Голого короля». Чушь какая-то! А днем смотрели выставку Сарьяна.
13.6.1965. Ходила еще раз смотреть выставку Сарьяна, на полюбившиеся мне вещи. Их немного. (1. Персия, где посередине круглое дерево в зеленых и желтых кругах. 2. Восточный цветок, где фиолетовые пятна нерешенных форм среди нарисованных цветовых)… Мне рисуется его творчество так: театральную декорацию он возвел в перл создания и, говоря нашими понятиями, превратил в «станковую живопись». Эти семь (пейзажей и натюрмортов) и еще 2–3 ранних портрета, особенно усатый армянин на зеленом с цветами фоне мне ужасно понравились. С 10-го по 20-й год он был гениален, самый сильный и интересный среди всех своих товарищей по ультрамарину. А все, что писано потом, его недостойно. Хорош только один эскиз декорации к опере А. Степаняна «Храбрый Назар» — «У дома Назара». 1935. Гуашь. Цветное фото в журнале «Творчество», 1964, 7. У меня есть, там и про меня статья Айземан.
17.6.1965. Переехали на дачу. Читаю Лилиан Госс «Портрет Хемингуэя». Огонек, 1965, июнь. Читать Хемингуэя я всегда люблю.
6.7.65. Только день на даче пишу Юрьев-Польский, через месяц. Очень дождливо. У нас были гости, сначала Дороши, потом Стацинские.
19.7.1965. Очень удачно исполнила свое задание. Вручила Лиде, случайно застав ее на Колхозной, коробку конфет к дню рождения и 200 руб. денег на подарки. С души свалилась забота великая. Дело чести сделано. Читаю Данте.
24.7.1965. Делала рисунки черной краской — толпа. Юрьев-Польский — 5 картинок.
3.8.1965. Читаю статью Зониной «Записки о Сент-Экзюпери». Я читала Экзюпери только про принца, и не могла я это читать, другие вещи я не читала и полного мнения о писателе не имею права сказать. Но от этой вещи — чур не мой товар — не могу читать про «ребеночка Достоевского», а тут еще что-то сахарное.
12.8.1965. За всю весну и лето только одну повесть прочитала интересную — «Завтрак у Тиффани», автор Трумен Капоте (Москва. 1965, 4)
_______________________________
9 Приписка 1965 года: Была выставка Ларионова. Очаровательно… Его солдаты нестерпимо хороши
10 Приписка без даты: летом посылала ему письмо. Потом они у нас бы ли, потом мы у них обедали
|
